sleepless elite
мы разбавляли реальность абсурдистскими движениями. звали loa Guede и, возможно, расплатились за благостыню сполна. во время обряда, кроме различных плюшек, я прошу знаков и импульсов, чтоб по течению плылось приятней и результативней. ночью просыпаюсь от сна, из ряда вон говорящего, знаменательного. спустя пару дней сгущаются воронкой и другие сигналы, в конце концов - паническая атака по расписанию и осуществление предвестия. кровь в моем адреналине и вселенский испуг, польские сладости тают ворту ласково. стена новых познаний падает на меня, тяжелая, и выбраться надо бы, и лежать приятно.
спустя пару часов оказываюсь по воле случая там, где многое началось, многое продолжалось и теперь должно закончится. зал пуст, но есть я и нечто новое во мне, и вместе мы отлично танцуем.
все лишнее уходит постепенно от меня и самую малость неожиданно. наступает долгожданная неизбжная амортизация + приближение к нулевому градусу, с нижней стороны, через потери, но сложение. как заставить новую возможность сработать на пользу себе, как научиться целенаправленно и результативно концетрироваться на элементах, минутно прорвавших границу подсознательной цензуры.
я умею останавливать собственное сердце, но ход событий вокруг мне неподвластен. порог чувствительности тоже пал максимально низко; боли больше не беспокоят, а лишь накладываются на один давний паттерн, впитываясь.
мне, кажется, следует оборвать все ростки губительных связей, пока те не укоренились достаточно крепко. мне нужен собеседник не прехороший, коих у меня в достатке сейчас, а идеальный. чтобы узнать обо всём.
флэшбечу сама с собой, репереживаю по собственной воле и против; воспроизвожу мысли в хаотическом порядке, и они складываются внезапно в целостный образ, безупречный. хочу молчать по кругу, но выкрикиваю в обратном направлении. перелом на переломе больше не нуждается в сращивании, и полилей движением приводит в восхищение каждый божий день.
я разбиваюсь под чужими взглядами всегда не до конца, молюсь за тот плюс к моей персоне, что режет голову, будто сюрикен, так часто. рецидивы возвращают всякий раз к сутулому порядку вещей, к пустынной наполненности, к торпидному, глухому самочувствию, без всего, без ничего. мои руки покрываются чернилами, как каждая извилина - осознанием приближающейся кульминации. снова
спустя пару часов оказываюсь по воле случая там, где многое началось, многое продолжалось и теперь должно закончится. зал пуст, но есть я и нечто новое во мне, и вместе мы отлично танцуем.
все лишнее уходит постепенно от меня и самую малость неожиданно. наступает долгожданная неизбжная амортизация + приближение к нулевому градусу, с нижней стороны, через потери, но сложение. как заставить новую возможность сработать на пользу себе, как научиться целенаправленно и результативно концетрироваться на элементах, минутно прорвавших границу подсознательной цензуры.
я умею останавливать собственное сердце, но ход событий вокруг мне неподвластен. порог чувствительности тоже пал максимально низко; боли больше не беспокоят, а лишь накладываются на один давний паттерн, впитываясь.
мне, кажется, следует оборвать все ростки губительных связей, пока те не укоренились достаточно крепко. мне нужен собеседник не прехороший, коих у меня в достатке сейчас, а идеальный. чтобы узнать обо всём.
флэшбечу сама с собой, репереживаю по собственной воле и против; воспроизвожу мысли в хаотическом порядке, и они складываются внезапно в целостный образ, безупречный. хочу молчать по кругу, но выкрикиваю в обратном направлении. перелом на переломе больше не нуждается в сращивании, и полилей движением приводит в восхищение каждый божий день.
я разбиваюсь под чужими взглядами всегда не до конца, молюсь за тот плюс к моей персоне, что режет голову, будто сюрикен, так часто. рецидивы возвращают всякий раз к сутулому порядку вещей, к пустынной наполненности, к торпидному, глухому самочувствию, без всего, без ничего. мои руки покрываются чернилами, как каждая извилина - осознанием приближающейся кульминации. снова